Мих. Лифшиц
Программы государственных академических театров. 1926. № 55. С.4
Под влиянием времени и,
особенно под влиянием изменения в составе театральной публики многие классические
произведения сильно потускнели. То великое, что в них есть, зачастую не может
быть реализовано для массового потребления, как не могут быть реализованы в
наше время многие истинно-великие произведения мировой литературы. "Всяк
Клопштоков похваляет, но не всякий их читает. Это сказано про так называемого
"интеллигентного читателя". Для того, чтоб хоть некоторые передовые
слои рабочего класса могли под устарелой внешностью художественного произведения
обнаружить его многозначущее содержание, их общин культурный уровень должен
превысить уровень развития рядового интеллигента из тех, которые готовы ежечасно
восхвалять Клопштока, хотя никогда его не читали. Пока этого еще нет, классические
произведения кажутся скучноватыми. Театры испытывают репертуарные затруднения,
ибо обновление репертуара (особенно, например, в опере) идет довольно туго.
В связи с этим вопрос, поставленный в заголовке настоящей заметки, приобретает
большой интерес. Мы рассмотрим его здесь совершенно абстрактно. В современной
марксистской литературе об искусстве есть две враждующих между собою группировки.
Нe называя имен, которые достаточно известны, эти группировки можно охарактеризовать
следующим образом: одни подходят ко всякому произведению с отвлеченно-эстетической
меркой и склонны признавать существование вечных художественных ценностей:,
другие, напротив, интересуются более тем, какое искусство "пролетарское",
какое "непролетарское", какое "современное", какое "несовременное".
Одни рассматривают искусство, как способ познания жизни в образах, другие-как
способ воздействия на нее. В свете этих двух противоположных способов рассмотрения
и исследования наш вопрос: можно ли подвергать классические произведения каким
бы то ни было изменениям, сохраняя в тоже время их художественные достоинства,-получит
два ответа. Сторонники искусства как "способа познания жизни в образах"
ответят отрицательно. Они сошлются в этом на Гегеля, который называл искусство
лучшей историографией. Летописцы-говорит Гегель, прямой предтеча этого направления
в искусствознании-часто увлекались описанием внешних обстоятельств, борьбой
великих личностей, словом "духовным призраком" своей эпохи, "в
то время как искусство показывает нам действующие в истории вековечные силы"
(Введение в эстетику. Werke 10. 1.). Понятно, что с этой точки зрения всякое
изменение, внесенное, например, в оперу Моцарта дерзкой рукой нашего с вами,
читатель, современника,-есть дело варвара, который "кистью сонной картину
гения чернит", ибо нарушается так назыв. couleur locale, а вместе с тем
и основная функция искусства быть средством познания. Совершенно иначе посмотрят
на дело те искусствоведы и критики, которые существенным в искусстве считают
его способность воздействовать на жизнь. Да, скажут они, в художественные произведения
не только можно, но даже необходимо вносить изменения. Исторические ретроспективные
постановки -бесполезное занятие. Кто же прав в этом довольно старом споре? Видимо,
обе стороны имеют за собой серьезные аргументы. Нельзя отрицать большое культурное
значение постановок исторического характера, но вместе с тем художественное
произведение должно обладать свойством волновать нас так или иначе, в ту или
другую сторону влиять на наши поступки. Его нельзя изменять, чтобы не нарушить
исторической правды и в то же время "его следует изменять, чтобы увеличить
полезный эффект. Таково противоречие. Можно ли разрешить его мирным путем? Только
в том случае, если нам удастся найти такое определение искусства, которое объединило
бы в себе обе враждебных крайности. Этого определения незачем долго искать.
Оно было выработано еще в классической немецкой философии, непосредственной
предшественнице марксизма. У Шеллинга мы читаем: "Знание и действие индифференцируются
необходимо в чем-то третьем... Этот пункт есть искусство". (Философия искусства,
ч. I раз'ясн. к § 13 Werke 1. У). Искусство это единство познания жизни и воздействия
на нее. Поэтому допустимы постановки чисто исторических спектаклей, наряду с
этим допустима переделка устарелых художественных произведений. Какой из двух
подходов следует применить-зависит всякий раз от множества обстоятельств. Их
необходимо учитывать. Мы полагаем, что в настоящий момент необходимо практиковать
переделку вещей старого репертуара. Хотя в будущем появление новых вещей, удовлетворяющих
новые потребности и повышение массового культурного уровня в чашей стране, сделает
возможным постановку классических произведений в неизмененном виде. Таково решение
вопроса в его самых общих чертах. В следующем номере "Программ" мы
попробуем выяснить, какие именно переделки классических произведений в настоящее
время допустимы и желательны.
Л.